В новом выпуске передачи «О литургическом искусстве» ведущая Анастасия Медведева и отец Евгений Гейнрихс обсуждают меняющееся «храмовое» христианство в эпоху карантина.

 

 

— Анастасия Медведева: Какие вопросы нашей церковной жизни ставит перед нами карантин? Высказываются опасения, что теперь храмы станут не нужны или, наоборот, что спокойное принятие обществом запрета общинных богослужений и закрытия церквей — знак того, что они уже не нужны. Так ли это?

 

— о. Евгений Гейнрихс: Начиная отвечать на поставленные передо мной вопросы, должен сразу предупредить, что высказываю лишь своё частное мнение. Основанное на учении Церкви, но частное. Я, не являясь специалистом и, не будучи облечён никакими полномочиями (даже моего совета обычно не спрашивают), не могу высказываться иначе. Вместе с тем, будучи спрошен, я считаю себя обязанным ответить, но — не включаясь в дискуссию.

По ходу дела, будем уточнять встречающиеся в вопросах понятия. Слово «карантин», например, что оно значит? Происходит от «quaranto» — сорок. Сорокадневное ограничение для выявления наличия (или отсутствия) больных. Известно с XIV века. Например, в Венеции прибывшие в лагуну корабли оставались на рейде сорок дней, после чего либо пропускались к пристани, либо получали отказ. В Венеции, куда чума всё же проникла, в результате умер каждый десятый человек. А в Париже и Лондоне, где ограничительные меры предпринимались с меньшей строгостью, от чумы погибли, соответственно, каждый четвёртый и каждый пятый житель.

Но история ограничений, связанных с заразными особо опасными заболеваниями, уходит далеко вглубь веков. Вспомним, например, прокаженных. Ограничения на этих несчастных закон накладывал ещё в книге Левит. Евангельские повествования неоднократно упоминают о прокаженных, и мы можем составить достаточно обстоятельное представление об их незавидной жизни. Это тоже своеобразный «карантин», но продолжительностью в жизнь. Если, конечно, не посчастливилось встретиться с Иисусом Христом.

Далее. Церковные здания (и помещения), как и всегда, нужны, но не необходимы. Когда они есть и могут быть беспрепятственно используемы, слава Богу. Но когда их нет – жизнь, всё же, не прекращается. «И в рубище почтенна добродетель»!

Называя церковные здания (и/или помещения) «храмом» или «церковью», мы не должны бы упускать из виду условность и даже неточность такого наименования. В обряде церковного освящения здания употребляется наименование «Domus Ecclesiae». Церковь — не здание, а община, собрание. А то, что мы обычно называем «церковью», является лишь её жилищем. Человеческое жилище может быть роскошным или скудным, но сути это не меняет. Жилище – это, прежде всего, крыша над головой, защищающая от дождя и снега, и стены, защищающие от ветра. Это – необходимо. А остальное – как повезёт. А при ясной и тёплой погоде – достаточно удобной поляны, чтобы верные могли собраться на ней во Имя Господне. И не обязательно во время гонений. Походы, паломничества, молодёжные встречи… Думаю, что «храмы»-поляны хорошо знакомы многим нашим современникам.

Безусловно, то, что «церковь» как здание нужна там и тогда, где и когда существует (или предполагается) нуждающаяся в ней Церковь как община. Мне, как и многим, приходилось видеть разные помещения, используемые по необходимости как жилище Церкви. Квартиры, например, или деревенские избы. К слову, в одной из изб (там она именовалась хатой) тридцать девять лет тому назад я воспринял достоинство пресвитерства. И что это меняет само по себе?

 

— А.М.: Как быть в этой ситуации с Таинствами? Церковь веками вдохновенно сочиняла для Таинств наиболее торжественные подобающие внешние формы, они теперь второстепенны? Временно или вообще?

 

— о. Е.Г.: Раз уж возник такой вопрос, попытаюсь ответить и на него. Хотя это будет лишь уточнение к уже сказанному.

С Таинством и таинствами дело обстоит так же, как и с субботой. «Не человек для субботы, а суббота для человека». Например, можно с большой долей правдоподобия утверждать, что не столько мы приходим в церковное здание потому, что в нём в специальном шкафчике под замком содержится («под видом Хлеба») Господь Иисус Христос, сколько Живой Бог приходит туда, где во имя Его и для встречи с Ним с верой собрались мы. И Его приход есть ответ на нашу веру. Шкафчик же, стоит вспомнить, появился, если память не подводит (сути это не изменило бы!) к концу Первого тысячелетия – началу Второго. И располагался поначалу в ризнице, а затем – в одном из боковых нефов. Там хранились вместе Святые Дары, миро и освященные елеи.

Привычный нам табернакль (дарохранительница) стал постоянным явлением в XVI веке, в понтификат папы Павла V.

Далее. Церковь, согласно своему учительству, не имеет какого-то «своего» определённого архитектурного стиля. Стили неоднократно менялись в течение веков. От комнаты в христианском жилище на заре своего исторического бытия через классику, романику, готику, барокко, классицизм, модерн, конструктивизм – к современным нам формам. Возможно, сегодня основным требованием к стилю является «благородная умеренность», дабы внешнее и временное не отвлекало внимание молящихся от внутреннего и вечного.

Стоит, к случаю, вспомнить и о том, что «умеренность (или благоразумие) есть кормило всех добродетелей».

А всякое правильное решение имеет два недостатка – по избытку или по недостатку (только любовь, к слову, не может быть избыточной, но может быть искаженной). Таинства не второстепенны, но они, как правило, просто о другом. Главным является обеспечение возможности для Бога достичь Своей цели – человеческой души.

Для иллюстрации, немного о другом. Недавно возникла довольно острая полемика – в связи с обсуждением одного из способов безопасной передачи в настоящих условиях верным Святых Даров. Речь идёт, повторим, о настоящих – чрезвычайных – условиях! Дома у меня сберегается малюсенькая картонная коробочка (в половину спичечного коробка), служившая в лагере для передачи Причастия из мужской зоны в женскую через столярную мастерскую, находившуюся между ними. Священник жил в мужской зоне и днём работал в столярке. На ночь столярку запирали с мужской стороны и туда приходили женщины убираться. Неприметная коробочка оставалась в тайничке, из которого переходила в женскую зону к своему адресату.

Был Христос, были те, к кому Он направлялся. Так ли необходимы были свечи, звоночки, сребропозлащенные сосудики и прочие атрибуты обряда таинства, привычные нам? Или Господь всё-таки по Своей, всем известной наивности, ошибся, предположив, что суббота для человека?

То, что надежно убережет нас от ошибок – добрая воля, доброе намерение, благоразумие и благочестивое благоговение перед Предметом нашей (данном случае – католической) Веры. Степень «торжественности» внешних форм определяется окружающей нас культурной средой и реальными возможностями. Здесь главной задачей является облегчение встречи человека с Богом. Освобождение этой встречи от лукавства и лжи с человеческой стороны. Анахронизм, несоответствие времени – тоже своеобразное уклонение от искренности и/или благоразумия. Когда-то люди мыслили иначе, но современное человечество более восприимчиво к социальным вопросам, чем в целом наши предки по вере.

Как оно будет завтра – увидим. Не пришлось бы (из-за вируса или его последствий) с тоской вспоминать самые уродливые из современных конструктивистских зданий лишь потому, что в них было светло, сухо и тепло.

 

— А.М.: Что такое «евхаристическое общение» как суть Церкви? Андрей Кураев пишет, что эпидемия поставила вопрос о том, возможно ли «удаленное» Пресуществление или исповедь, задается вопросом о том, где граница между ними и протестантской концепцией «невидимой Церкви». Вы с ним согласны или нет, и в чем?

 

— о. Е.Г.: «Евхаристическое общение» – это условное обозначение сути и смысла бытия Церкви. В Евхаристии мы, помимо прочего, реализуем Завет с Богом через Христа в Духе Святом. Общинно реализуем!

Для многих довольно часто Евхаристия превращается в некий предмет «личного употребления», становящийся едва ли не «клиентскими отношениями» с Богом. При всех возможных оговорках, это всё же способно увести от главного, о чём стоит помнить всегда. «Когда вы собираетесь в церковь», – Писание имеет в виду под церковью не здание, а общину. Общину, собравшуюся, чтобы воздать благодарение Богу за Его любовь и воссоединиться с Ним в общем благодарении, актуализируя свою принадлежность к Телу Христову. Святой папа Иоанн-Павел II говорил, что «Церковь – это Христос, живущий во времени и пространстве».

Церковь в своих истинных границах невидима не только для протестантов. Ещё Аквинат утверждал, что «границы истинной Церкви доступны лишь ангельскому взору». Ибо мы «отчасти знаем, а отчасти догадываемся». А всё как есть – видит лишь сердцеведец Бог.

Кураев прав в том, что эпидемия поставила вопрос – много вопросов! – о способах общения с Богом. Не столько личного, сколько общинно-институционального. Думаю, что никого не удивлю, сказав, что решения в Церкви принимаю не я. Но, будучи членом Церкви, я не могу не размышлять о таком важном вопросе, как допустимость (или же – недопустимость) «удалённого» совершения таинств Примирения (исповеди, исповедания грехов) и Евхаристии.

Думаю, что об этом нелишне думать всем неравнодушным членам Церкви. Тогда тем, кто ответственен за принятие решения, будет проще это сделать – в соответствии с реальными запросами и потребностями церковного народа. Уверен, что в случае таинства Примирения принятие решения не столь сложно. Здесь нелишне помнить вот о чём: если нет физической или моральной возможности устной исповеди перед священником, примирение с Богом достигается совершенным раскаянием в допущенных грехах. Если возможно при определённых условиях примириться с Богом вовсе без участия священника, то, поскольку совет священника всё-таки остаётся крайне желательным в некоторых случаях, почему бы не сделать это с помощью, например, электронных средств связи? Лучше, конечно, делать это привычным образом. Кто же спорит! Но, если такое недостижимо никаким образом? «За неимением гербовой пишут на простой»!

С Евхаристией сложнее. И тут требуется всестороннее, неспешное и ответственное обсуждение. И главный вопрос опять-таки не в «нравится – не нравится», а в том, насколько достижима главная цель всякого таинства, а Евхаристии – в особенности: встреча человека с Богом в его, человека, душе. К сожалению, вирус скорее всего не оставит человечество в покое ещё некоторое время, поэтому имеется возможность семь раз отмерить, прежде чем отрезать.

Стоит помнить ещё и вот о чём: истина не боится проверок! Если Вы вместо ответа на свой вопрос получаете эмоции, это значит, что ответ Вы ищете не там, где его могут Вам дать.

 

— А.М.: Раньше в истории христианского мира бывали страшные эпидемии. Есть примеры святых, которые не боялись заразы и жертвовали собой ради того, чтобы оставаться с больными, окормлять их, служить им. Что для нас этот пример – ушедшее прошлое, неактуальная повестка? Почему сейчас Церковь предлагает нам действовать радикально иначе – максимально изолироваться?

 

— о. Е.Г.: Действительно, история христианства полна примерами самозабвенного христианского служения. И, конечно, эти примеры относятся не только к прошлому, но и к настоящему. Я глубоко убеждён в том, что и в наши дни таких примеров можно повстречать немало. Сегодня они, конечно, будучи включены в хорошо организованные институциональные системы, более привычны, а оттого менее рискованны и заметны. Огромное количество людей задействованы в этой сфере. Как и прежде. Даже больше, как более многочисленным стало всё человечество.

Эпидемии, подобные нынешней, стали чем-то более чрезвычайным. Люди же продолжают, как и в прежние времена, совершать подвиги (как правило, незаметные) и извлекать опыт из того, что христиане по-прежнему именуют «попущением Божиим». Бог не творит зла, но лишь допускает его – для вразумления. Переживаемое нами бедствие может научить (желающих учиться) многому. Если говорить о Церкви, то одним из многих характерных выводов, которые можем сделать, будет тот, что в своём служении людям живой священник будет значительно эффективнее мёртвого. Поэтому и священникам не стоит пренебрегать безопасностью. Чтобы послужить большему количеству людей.

Были времена, когда не было иного способа подсветить процесс фотографирования, кроме магниевой (одноразовой) вспышки… И так далее! Один мой знакомый священник когда-то заметил (и был в этом, надеюсь, прав), что у мышления большое будущее.

Чем должен отличаться христианин от людей, Христа ещё не встретивших? Помимо прочего, несомненно, более бережным отношением к дарам Божиим, начиная с жизни. С каждой жизни!

С наилучшими пожеланиями

Евгений Генрихс (ОР).